Мой отец, Алексей Алексеевич Шишов, родился в Екатеринбурге в 1902 году, окончил среднюю школу и с 1922 по 1928 годы учился в Москве в Институте философии и литературы им. В.Я. Брюсова. Не закончил его и перешел на обучение в Ленинградский технологический институт, где учился с 1929 по 1930 год. В том же году был выслан на поселение на строительство Красношифского бумажного комбината, с 1933 по1939 годы жил на поселении в г. Архангельске. Там одновременно он закончил курсы гражданских юристов, переезжает в Челябинск и работает адвокатом по гражданским делам. В 1941 году – заместитель председателя областной коллегии адвокатов. Началась война, осенью 1941 года папа добровольцем уходит на фронт. Служил и погиб 3 сентября 1943 года на Северо-Западном фронте в чине лейтенанта пехотной роты. Осталось от папы много писем, вот два из них:
«29 июня 1943 года. № 58
Милая Надюша! Адрес опять у меня новый, но пусть это Вас не смущает, я «танцую» в одном и том же кругу, и если бы Вы писали – письма должны достичь до меня. Но их нет. Пишите ли Вы, и ты, в частности? Я что-то совсем в сомнении касательно этого вопроса и постигнуть его – не в состоянии: какая же тому причина? А беспокойств от того – тьма. Найди же время, напиши...
В новой точке, очевидно, предполагается (по крайности), что надлежит пробыть мне (вне штата, без сантима) дней 10 или вроде. Но во всяком разе: Полевая Почта № 36497, Ясневу, для меня – этот адрес довольно верный и надежный. Я уже сообщал его Вам – прошу его и придерживаться. На носу июль и просто ужасно, если «атмосферное» изменение лишат меня возможности получить (из-за новых перемен адреса почему-либо) Ваши – особенно твои – письма.
На тебя я написал жалобу В. Е. и А. Г. Вообще я всем в июне написал по письму и хочу «почить на лаврах» в ожидании ответов. Было бы жалко, чтобы мартовские карточки 1942 г. (фото! А не хлебные...) у меня потерялись, поэтому в одном из след, писем я их обязательно верну Вам – хранить в альбоме, хотя и не очень, чтобы очень, как говорится. До сей минуты, однако, они для меня были усладой, но я оставлю только фото детей (последнее, «профессиональное»), т.к. это у Вас должно быть еще в Н-ом количестве экземпляров, по крайности – хоть одно.
Здесь прилагаю три листочка с 4-мя сказочками для Киры (из Кириной книжки), которую Вам послал и переживаю: дошла ли? Тексты, влагаемые сюда, несколько исправлены и дополнены, почему их следует читать «каноническими» по ним и прошу Лелю внести соответствующие исправления, хотя конец сказочки, о мышонке и его зубках – по мне – лучше первый, но он разумеется, не годен к общему употреблению. А на эти вещи я пробую смотреть и коммерчески: рано или поздно их можно продать издательству Детской Литературы, это даст некоторые суммы для детей, т. к. детские вещи (буде – удачны) переиздаются. До войны издавал и Челяб. ГИЗ. Все прошу тщательно сохранить (все рукописи мои! Отметьте: написаны на фронте).
Интересуюсь: жива ли рукопись первого письма Иринке (стихи)? Возможно, что Борис Михайлович дал бы Вам несколько практических советов извлечь, толику деньжат из этих вещей и сейчас. Поговорите. Это относится более к сестре как свободной в передвижениях и во времени. Раньше за детские вещи платили умопомрачительно! Только рукописи (подлинные) надо оставить дома, а по надобности – переписать.
Тут ты меня, наверное, ругаешь за «отрыв от жизни». Увы, это не так – мои заботы о Вас могут, к сожалению, носить только такой характер... Посовестись же, Наденька, и напиши, что с тобой и с твоей душой ибо молчание – странно и наводит на комические и трагические размышления. Поцелуй детей (ужасно, что у К. было воспаление легких... а мне позволь мысленно обнять крепко тебя). Твой А.
РS. Возвращаю фото Мартовск. 42 г. Хранить».
«12 июля 1943 года. № 59
Дорогая моя сестричка!
Пишу тебе наскоро – иначе писать уже скоро и вовсе вероятно, будет некогда. Вчера отправил письмо Наде, с газетной вырезкой, в которой есть подчеркнутые абзацы – мысли о воспитании характера. Статья, правда, специальная, об офицерах, но по существу – о воспитании юношей. Я ее вырезал и приложил тебе, рассчитывая, что она будет именно тебе не безынтересна во всем остальном.
Если говорить о детях, то видеть Кирилла в неудавшейся мне роли писателя бы отраднее всего, когда он вырастет. Однако, к этому надо неисчерпаемое стремление и некоторые таланты, большую образованность. Темное дело – гадать, что из него выйдет, но уж если ничего подобного высказанному в нем не содержится (сейчас судить об этом слишком рано), хорошо, если из него выйдет дельный адвокат... или врач (это мне менее нравится...)
Ирише же рекомендовал бы одну Высшую школу – медицинскую, хотя, я и подозреваю, что у нее могут открыться увлечения сценой, но не нахожу достаточно ярких данных...Конечно, это гадание на кофейной гуще, но мне необходимо высказаться, как это ни комично, перед той неопределенной определенностью, что завтра ждет меня...
Много, очень много надо сил, усилий труда и благоприятствующих условий их росту, чтобы они чего-нибудь достигли, а если не смогут ничего и останутся средними людьми, то задачу всех «средних людей» я вижу в продолжении (осторожном, разумном и тщательном) себе подобных. Когда-нибудь в этих кучах «средних людей», как в историческом навозе блеснет жемчужное зерно большого человека. И это – все.
Ибо надо, чтобы как можно больше было талантливых людей. Это усовершенствует жизнь, возможно. Ты мне кажется, через чур увлекаешься К. и потворствуешь ему, тогда как мальчик должен воспитываться сурово. В три-пять лет все дети малы и нередко кажутся недюжинны, но чтобы из них (и для них самих) вышел толк – надо воспитывать их волю, характер и дать трезвую пищу уму.
Пока я вижу, что твоя холодность к И. принесла больше пользы ей, и она стала лучше учиться. Это достижение как-никак! Она фантазерка и, когда я вспоминаю женщин-писательниц, хотя многие (если не подавляющее большинство их!) мне не по вкусу, однако, окажись в ней, в Ир. крупицы таких данных, как у Сельмы Лагерлеф, Анны Ахматовой или Л. Чарской, может быть, и я бы благословил ее заняться литературным ремеслом.
Вообще – гуманитарные науки я предпочитаю техническим, хотя последние более обеспечивают жизнь, бытие и «средн. человека» (не в дурном смысле слова, а по талантам, скромным), задача которого, как я изложил ее – производить подобных, улучшая «породу», так сказать, чтобы больше было людей «Доброй Воли» (как говорят французики) и талантливых людей. Тогда наша Советская Россия, весь СССР расцветет небывало!»
Источник: Судьбою не обласканные дети: Письма детей погибших защитников Отечества, спустя шесть десятилетий. – Челябинск, 2005. – С. 358-360.