Лучко Галина Васильевна

Мне было всего лишь полгода, когда началась война. Мой отец, Василий Анфиногентович Ковязин, 1914 года рождения, был веселым и общительным человеком, играл на гармошке. Он работал в школе учителем. В первые дни начала Великой Отечественной войны был призван в Армию. Прошел курсы и служил в особом отделе НКВД стрелковой дивизии в звании младшего лейтенанта политруком.

Вот одно из его писем с фронта:

«Маруся, Галинка, здравствуйте!

Прежде всего, спешу вам передать свой пламенный привет и тысячу наилучших пожеланий. Правда, по моей вине я так долго не мог собраться написать письмо, но лучше поздно, чем никогда. Я сейчас постараюсь описать некоторые подробности моего молчания. Но сначала мне хочется черкнуть несколько слов о твоих письмах.

Маруся, у тебя по-видимому предчувствия не бывают случайными, они на самом деле превращаются в действительность. Я 1 июня получил от тебя письмо, которое было писано, как мне помнится, 12 июня. Ты, наверное, уже позабыла, о чем там писала. Я коротенько напомню. Ты пишешь, что у тебя уже около месяца сильное волнение и неудержимые слезы, пишешь жив ли я, и что со мной. Кроме того нужно будет сказать, что ты стала писать вообще какие-то очень тяжелые письма с большими душевными переживаниями.

Ну и вот, получив твое письмо на которое я сразу ответить не смог и отложил до следующего дня. А на следующий день утром мы отправились в глубокий рейд к противнику. Тут уж ясно, что связи никакой не было ни с кем. И 20 суток мы ходили по территории, занятой противником. В это время я и вспомнил твои предчувствия и волнения.

По правде сказать, что я на жизнь ни на одну каплю не рассчитывал и сейчас не знаю, как смог уцелеть и остаться даже невредимым, по-видимому, благодаря какому-то великому счастью. Письмо я твое хранил, все собирался ответить, но сложилась такая обстановка, что я вынужден был его уничтожить и еще кое-какие ненужные документы.

Когда я шел, смерти не боялся, смотрел ей прямо в глаза и решил, если помирать, так с честью и гордостью, но не трусом. А своей дочурке Галине на всякий случай написал завещание, которое хранил до возвращения. Несмотря на все на это, задача наша была выполнена, и я благополучно вернулся.

Пришлось за это время пройти по территории, занятой противником, километров около трехсот. После возвращения я поехал на отдых, где нахожусь и сейчас. Сейчас я не только отдыхаю, но и работаю, только в мирных условиях в г. Череповце Волгоградской области. Конечно, Маруся, ты сама знаешь, что подробности в письмах не пишут, если бы пришлось увидеться, конечно, я мог бы рассказать кое-что поподробнее. Пишите, пока до свидания, остаюсь жив, а сейчас уже и здоров. Крепко целую Вас с Галочкой. Ваш Вася. 7.09.1942»

В последнем письме он писал, что жив, здоров, но не мог писать письма, т.к. «было жарко несмотря на то, что был январь и наши успехи видны в отношении Великих Лук... Стремимся к наибыстрейшему разгрому немецких фашистов и уверен в том, что они в скором будущем будут разгромлены, тогда мы с вами заживем по-прежнему, только не падайте духом прежде времени, Маруся, сообщай о Галине, как она живет. Ну, пока до свидания! Целую Вас. Вася». Дата под письмом стояла 6 января 1943 года, а 7 января 1943 года он погиб. Папе было 29 лет. Похоронен в деревне Молоди Великолужского района Калининской области.

Могилка там какое-то время сохранялась, а сейчас не знаю. Доехать туда нет сил. Закончив Челябинский государственный педагогический институт, я так же, как и мой отец, работала в школе учителем. Сейчас на пенсии, живу, как и большинство пенсионеров нашей страны.

Источник: Судьбою не обласканные дети: Письма детей погибших защитников Отечества, спустя шесть десятилетий. – Челябинск, 2005. – С. 250-251.